Наступила зима в Фэо.
Больше всего этому радовалась ребятня. Намазав салом лыжни салазок, они весь день катались на пригорках, невзирая на предупреждения родителей о Псах Демонах и вездесущих Зигредах. Зима - пора детей, и они добросовестно пропадали на весь день, возвращаясь только к вечеру, когда городская башня О’Дельвайса возвещала о наступлении темноты. Также добросовестно, с мокрыми рукавичками, краснощекие от мороза, шмыгали носом и кидались на еду, голодные как стая волков.

Странник закутался в плащ, надвигая меховой капюшон на голову.
Второй день подряд продолжался красивый снегопад, белые перья облаков плавно спускались с небес, пританцовывая на легком ветру. Вроде не холодно, но снега было по колено, и пробираться по бездорожью было сложно.
Странник с детства любил зиму. Любил хруст снега под тяжелыми сапогами, как он крошится, если написать что-нибудь на свежевыпавшем снегу, а больше всего любил, как снег рассыпается мириадами крошечных звезд в свете звезд и луны. Он даже остановился на несколько мгновений, вспоминая, как, будучи ребенком, ожидал пока родители уснут, а потом, надевая отцовскую бурку, тихонечко выбирался ночью на крыльцо и смотрел на эти безумно пляшущие искры на снегу. И вспомнил, как у него перехватывало дыхание от дикого восторга.
В груди защемило, детство ушло, а восторг все еще тот же, что и двадцать восемь зим назад.
Странник вздохнул, и побрел дальше, проваливаясь в сугробы.

Чиньоньские горы. Недостижимая цель. Мало, кто до сих пор туда направлялся, и он слышал, что всего пару человек оттуда вернулись.
Сумасшедшая мысль погнала его навстречу опасностям. Он несколько дней раздумывал, и, ничего не сказав собратьям по клану, упаковал провиант в тяжелый рюкзак и ушел.
Почти навстречу гибели.
Четвертый день он спал вполглаза, зажигал огромные костры, отгоняя стаи диких псов, молясь всем богам не нарваться на магмаров. С одним врагом он всегда справится, даже если это будет старый опытный медведь, а вот многочисленной стае он легко пойдет на завтрак.
Недалеко послышался вой псов.
Странник остановился, внимательно прислушиваясь. Напали на медведя, и теперь неизвестно кто кого заломает. Скорее всего, медведь псов. Хотя, если стая большая, они поужинают сытно.
Ему, главное, убраться подальше. До сих пор непостижимо везло, и ни разу никого не встретил. Боги Фэо оберегали его, зная, что у него особая цель, и убирали с его пути магмаров, диких псов и медведей.

Клонило в сон, уже несколько часов назад он услышал предсмертный вой медведя, которого пожрала демоническая стая. Сытно поев, псы теперь несколько дней не двинутся от огромной туши, и, если ему повезет, он опять прошмыгнет мимо них, если амулет возврата не сработает.
Падающий снег залипал на ресницах, мешая разглядеть тропу, и в сумерках он мог легко потеряться. Надо бы, действительно, остановиться поспать. Да, сон освежит его и придаст силы. Удобно разместившись у корней огромного дуба, Странник шепотом попросил защиты у леса, дабы никто не потревожил его сон. Ведь он не желал зла лесу.
С первого дня, как он покинул последнее человеческое поселение у кряжа Кайар, не сломал ни одной ветки, а собирал прошлогодний хворост, выкапывая его из-под снега. И лес берег его до сих пор. Он настолько устал, что даже не зажег костра. Как будто Боги подсказали не делать этого.
До гор оставался день пути, когда Странник остановился проверить запасы и вдруг увидел свежий след на снегу. Он вскочил на ноги. Кто-то прошел по этой тропе не более часа назад.
Кто? Четкий след ясно говорил о том, что прошедший был огромного телосложения, хоть и шел тихо, не тревожа никого.
Это мог быть человек, а мог быть и магмар. И он был один, также как и Странник.
Странник отделил часть провианта, ровно столько, сколько ему нужно, остальное закопал под снег.
Если Боги будут также благосклонны, то провиант ему не понадобится. Если же нет, он найдет его по дороге обратно. Это в том случае если он останется живым, чтобы вернуться обратно.
Он шел быстро по следу, стараясь оставаться позади ровно настолько, чтобы чужак его не учуял. Идущий впереди не замедлял и не убыстрял шаг.
Еще через час Странник почти догнал его, и сердце ухнуло вниз. Враг.
Здоровенный магмар шел впереди, держа топор наперевес, за спиной болтался рюкзак с провиантом, и он что-то тихонечко напевал.
«Вот они, магмары, во всей красе. Даже в глубоком лесу ему кажется, что он у себя дома. И поет»
Но про себя улыбнулся. Храбрый или беспечный, магмар пел, чего Странник никак не ожидал от врага.

Так они и шли, пока солнце не стало клонить к закату. Поющий магмар впереди, а позади него Странник. И чувство одиночества, грызущее его последние несколько дней, исчезло.
Только тревожная мысль о ночлеге не давала покоя. Что, если он расположится слишком близко к магмару, и тот его почует? Или, наоборот, слишком далеко и потеряет из вида?
Когда взошла луна на небе, Странник залез на высокий старый дуб с крепкими ветвями. залез тихо, как вор, чтобы магр не услышал.
Даже если тот уйдет далеко, человек увидит его с этой высоты. Странник соорудил себе удобное ложе между ветками и провалился в сон без сновидений. Но рука даже во сне лежала на рукояти верного кастета.

Из сна его вырвал нечеловеческий крик.
Несколько мгновений Странник, еще не совсем проснувшийся, вглядывался в темноту, ничего не понимая. Тишина.
И тут крик повторился, а потом раздался и рык раненого медведя. Магмар в беде.
Первая мысль была – помочь. Вторая мысль – он враг. В его душе шла тяжелая борьба, но он резво спустился на землю и побежал в сторону битвы, пробираясь сквозь замерзшие кусты. И даже не заметил, как обледенелая ветка больно кольнула его в щеку.

Так и есть.
На поляне увидел остатки развороченного потухшего костра, и чужака, бившегося с невероятных размеров медведем.
Магмар еле двигал одной ногой, но отчаянно отбивался от громадных когтей. Зверь тоже была ранен, но не смертельно.
Магмар стоял к нему спиной, и не мог его видеть никак в пылу битвы. Но, словно почувствовав, что он подошел, черный негромко произнес:
- Saip..
Странник знал, что это призыв о помощи у врагов.. И руки сами скинули с плеч тяжелый меховой плащ, молниеносно затянули пояс со склянками на бедрах, привычно продели ремешки щита и сжали кастет.
Бой, так бой... Не впервой…
Он не помнил битвы, Не помнил, как привычно развернул свиток исцеления, и вспыхнувшее зеленоватое сияние обволокло черную фигуру, закрывая тяжелые раны. Дважды. Ибо глаза привычно отметили пустой пояс со склянками, а магмар никак не хилил себя. Значит, нечем. Не помнил, как они сначала ранили сильно медведя в ноги, и он уже не мог так ловко отскакивать и увернуться от ударов. Если магмар наносил тяжелые раны, то и получал взамен такие же. Зато Странник был одет в тяжелые доспехи мамонта, бил несильно, но и его защиту было сложно пробить. А потом, ловким ударом топора, черный отсек медведю голову.
Все это время в мозгу билась одна мысль.
«Он знал, что я иду следом. Он знал, что рядом с ним его враг, и даже не сделал попытки нанести мне вред».

Очнулся он тяжело дышащим, когда предсмертный рык медведя прокатился по ночному лесу. Между лопатками, несмотря на зимнюю стужу, стекала струйка пота, и невообразимо хотелось почесать спину… А магмар как стоял всю битву на ногах, хоть и сильно раненый, через несколько мгновений просто рухнул, как столетний дуб под ударами топоров дровосеков.
Странник чертыхнулся и подошел к врагу. Да разве к врагу? Уже и не враг вроде.
Да, неслабо рассечена мышца на руке, большая магмоточащая рана на ноге, сломана ключица.
Оставить его тут - обречь на верную смерть.
Странник вздохнул, поднял топор магмара и, мысленно попросив прощения у леса,
рубанул по нижним веткам ближайшего дерева.
Через час было готово подобие саней. Между делом, Странник запалил костер, и из сушеного мяса приготовил мясной бульон. А потом по капле вливал его в крепко сжатые зубы магмара. Тот еле дышал, и весь горел.
«Одни Боги знают, есть ли у него жар, у этих живущих в магме».
Но на всякий случай влил в него еще немного бульона.

Второй день Странник тащил своего врага по тропе, в сторону Чиньонских гор. Еще ночь, и пропадет весь смысл его похода.
А магмар всю ночь и весь день бредил. И у него был жар, несмотря на то, что сами по себе дети лавы были очень горячими.
Время от времени Странник останавливался, и вливал в черные потрескавшиеся губы воду из обтянутой буйволовой кожей фляги. Раз в несколько часов зажигал костер и разогревал немного бульона для раненого.
Во время таких остановок Странник прислушивался к бессвязной речи магмара, но не понимал ни слова. Понимал по интонациям. Иногда магр ругался на чем свет стоит, а иногда его голос становился нежным и полным теплоты. Он вспоминал или говорил в своем бреду с любимой.
«Как я его понимаю». Сердце глухо ударилось о ребра, но Странник крепко зажмурился и отогнал мысль от себя. Не сейчас.
Потом, когда все закончится.
Он с новыми силами потащил свою ношу. До гор оставалось немного.
«Проклятье, я все на свете пропущу. Надо же было этому сумасшедшему петь в лесу!»
И тут же мелькнула другая мысль.
«Он знал, что я рядом, и не напал. Он тоже избегал драки. Почему?».
Ответа не было, и Странник обреченно посмотрел на горы.

Вот и конечная цель его путешествий, Чиньонские вершины.
Но как туда подняться с раненым? А магр уже приходил в себя. Лиловые кровоподтеки становились светлее, швы, наложенные ловкой рукой человека, стягивались, и раны покрылись здоровой коркой.
У подножия гор Странник остановился.
Тащить раненого и путешествующего в своих беспамятствах магра не представлялось возможным, бросать его просто так было бесчеловечно.
«Хрен не слаще редьки», улыбнулся парень и пошел рубить новые ветки.
Не забыв перед этим обхватить руками старое дерево, растущее неподалеку и испросив прощения у него.
Соорудив небольшой шалаш, Странник проверил свои запасы. Осталось совсем немного, придется охотиться. После чего затащил раненого в шалаш, зажег костер побольше, чтобы отпугивать диких хищников, вооружился топором на всякий случай и ушел в лес.
Вернулся он почти к закату, неся на плечах тушу убитой косули.
Освежевать убитого зверя для охотника минутное дело. И вскоре в котелке весело забулькало жаркое. От запаха у парня чуть не закружилась голова. Он разрыл снег на поляне недалеко от шалаша и накопал дикого лука с чесноком. По дороге обратно собрал несколько зимних грибов со старых деревьев. Жаркое обещало быть очень вкусным.
«Что же делать с магром?
Оставлю его на день, засыплю шалаш снегом, и звери не тронут его. А потом вернусь за ним. До кряжа идти неделю пешим самому, с ним получится недели две с половиной.
Ничего, выживем как-нибудь.»

Помешав жаркое, он решил проверить своего подопечного. А если получится, то и покормить. Каково же было его удивление, когда он наткнулся на внимательный настороженный взгляд черных глаз.
Магр смотрел на него не отрываясь, шаря рукой по земле рядом.
«Топор ищет, гад, а ведь я его от смерти спас.»
Магр огляделся, увидел шалаш. Потом взглянул на свои ноги и руку. Стежки были мелкими и аккуратными. Странник уже успел заметить старые шрамы, которые кто-то зашил куда более неумело, чем он.
Магр удовлетворенно хмыкнул, и неожиданно улыбнулся. Широко и белозубо, как ребенок.
А потом что-то произнес, глядя прямо в глаза человеку.
«Хвалит, что ли?»
Магр снова произнес то же самое слово, а потом движением руки изобразил ковш и закинул голову.
Странник протянул ему флягу с водой.
Магр кивнул головой и благодарно припал к фляге.

А потом они поужинали вместе. Магр все время что-то безостановочно лопотал, глядя прямо в глаза человеку, а потом протянул деревянную тарелку, показав пальцем, что хочет еще. Странник наполнил ему тарелку.
Проголодался черный за пару дней. Да и исхудал: щеки впали, резко выступили скулы.
Странник убрал остатки ужина, спрятал их в шалаше и стал собираться в дорогу.
И тут его молнией пронзила мысль.
«Магр пришел в себя, почему не использует амулет возврата? Другой на его месте давно бы уже сидел в Дартронге, пошел к целителям в храм, и хлебал медовуху в таверне с друзьями, или что у них там принято пить.»
Осторожно открыв мешок магра, он с удивлением обнаружил, что амулета у магмара нет.
Такого быть не может!
Все жители Фэо, от мала до велика, все носили с собой амулет возврата, даже если шли по воду к колодцу. Дети, катающиеся на санках у Кингалы, и те были с амулетом.
Видимо, магр сильно прогневил Богов, если у него амулет исчез.
Странник закинул все вещи в шалаш, показал магру, где он зарыл под снегом тушу косули, а потом долго объяснял непонятливому знаками и рисунками на снегу, что он идет высоко в горы, и что вернется завтра к закату.
Наконец, магр согласно кивнул головой и уполз в шалаш.
Странник подошел к ближнему старому дереву, обнял его, и шепотом попросил лес сберечь нерадивого подопечного.
Потом опять что-то вспомнил, подошел к шалашу и громко сказал:
- Только не пой! А то сбегутся все медведи в окрестностях!
Магр что-то пробурчал в ответ и затих.

Подъем в горы был нелегким. Пару раз он чуть не сорвался в пропасть, но чудом зацепился руками за какие то выступы и удержался. Руки были разбиты вкровь, порезы кровоточили, но быстро замерзали. Ног и ушей он уже совсем не чувствовал.
Так он поднимался всю ночь, и к рассвету вышел на плоский большой выступ.
Здесь или нет?
Он оглянулся. Нет, не здесь. Не могут на таком холоде цвести Эдельвейсы.
А ведь именно за одним из них пришел Странник. Эдельвейс был самым редким цветком в мире Фэо и стоил дороже золота. Даже сорванный, мог цвести несколько лет, а если посадить его, или держать в кувшине с водой, мог пустить корни.
Торговец в городе сказал, что не видел эдельвейсов уже лет 15, да и те, непонятно как оказались у каких-то вояк, пришедшим продать ценные цветы. И сказал, что растут они там-то, на таком-то плато в Чиньонских горах. Даже описал в подробностях.
Вот оно плато. Странник заглянул под каждый камешек, отодвинул каждый кустик.
Даже намека на цветы не было в этой пустоши.
Странник сел на холодный камень и задумался.
«Я зря проделал такой огромный путь. И завтра ночью праздник. Я так хотел подарить тебе в эту сказочную ночь эдельвейс, любимая. Это был бы мой подарок тебе, в ночь, когда меняется старый год на новый.»
Перед глазами возник образ той, которая ждала его сейчас дома. Он словно наяву увидел ее без доспехов, в простом домотканом платье, с распущенными волосами, улыбающуюся и смеющуюся. Она была прекрасным и бесстрашным воином, но он любил ее за женственность, за мягкий взгляд, за то, что она всегда казалась ему хрупкой.
И за то, что он видел, ей нравилось, когда он ее оберегал.

Порыв ветра растрепал его меховой плащ и сдул капюшон с его головы. Холодало, да и ночь спускалась на гору.
Странник поежился.
«Если я усну сейчас на этой горе, могу не проснуться и замерзнуть. И магр внизу может погибнуть. Обратно идти всегда легче, и к утру я доберусь до шалаша. Там запалю костер, и посплю хоть немного».
Он вымученно улыбнулся, проверил свои сапоги, обмотал кровоточащие пальцы чистыми тряпицами и начал спуск вниз. Ветер дул в спину, пробирая его до костей, угрожающе подвывая в скалах. Несколько раз сверху падали камни, и Странник останавливался, прислушиваясь – не начался ли камнепад?
Как он и думал, почти к рассвету, уставший и едва соображающий он добрался до шалаша. Успев разжечь большой костер, содрать с ног сапоги и плащ, он завалился спать рядом с благодушно сопящим магром. А потом, впервые за много дней, провалился в глубокий сон, как в колодец.

Проснулся, когда уже солнце заходило за горизонт и легкие сумерки окутывали холодный зимний лес.
Магр пел. Слегка фальшиво, но громко.
«Сумасшедший дурак, опять разголосился на всю округу, как нарочно зазывает беду на мою голову.»
Быстро натянул сапоги, и выскочил из шалаша...
Черный что-то варил в котле, припевая при этом так громко, словно находился в собственном доме у печи, а не в лесу, полным диких зверей.
- Ты совсем одурел? - Он почти прорычал это.
Магр удивленно повернулся, и тут же его черное лицо осветила белозубая широкая улыбка. Он быстро засуетился, подал человеку тарелку с какой-то похлебкой, в которой были не только грибы и дикий лук, но еще какие-то неизвестные пахучие травы.
- Больше не пой, а то наживешь нам беду, на ночь глядя.
Странник жадно накинулся на еду. Магр оказался отличной стряпухой. От его похлебки прошла усталость, и жизнь засияла новыми яркими красками.
Они съели по две тарелки, а потом завалились на шкуру у костра, рядом, человек и магр, извечные враги.

Странник смотрел на темнеющее небо. Скоро взойдет первая звезда, в городе и в селении начнутся пляски и празднования. В эту ночь все дарят друг другу подарки, а каждая девушка выбирает себе парня, который ей люб. И если она нравится парню, то они прыгают вместе через костер, и все это видят, и знают, что отныне они избранны друг другом навеки.
Любимая. Она даже не знала, что он с трудом пережил эту неделю, не видя ее ласковых глаз, не слыша ее звонкого заливистого смеха, не слыша ее низкого, чуть хрипловатого голоса.
«Выбрала бы она меня сегодня? Или надменно отказала бы, как отказывала всем до сих пор?» И сердце тоскливо заныло. «А что, если она выберет сегодня кого-то другого? Зачем я сюда поплелся? Я ведь могу потерять ее, ту единственную, и такую я не встречу. И не нужна мне другая, только она.»
- Зря я сюда пришел, магр.
И грустно вздохнул. Вот и взошла первая звезда. Праздник начался.

- Нет, не зря,- раздалось со стороны магра.
Странник вскочил на ноги.
- Ты говоришь на нашем языке???
Магр лукаво улыбнулся.
- Даже гораздо дольше, чем ты можешь себе представить. Я говорю на нем с тех пор, как хуманы впервые появились в мире Фэо.
Холодная испарина прошибла человека.
- Кто ты?
Магр поднялся.
- А ты как думаешь?
Странник нащупал небольшой нож за спиной. Хотя, против лесных духов нож вряд ли поможет.
- Ты дух?
Магр заливисто расхохотался. А потом встряхнулся, прошептал что-то, и серая дымка окутала его тело. Дымка становилась все больше, расширяясь, и поднимаясь вверх.
И когда она достигла ширины и высоты старого дуба, стоящего рядом, дым рассеялся, и из него показалась драконья морда.
- О, Боги.. – прошептал растерянный Странник, и упал на колени. – Отец наш великий, ты?!
Эрифариус добродушно улыбнулся и разлегся у костра, прямо на обледеневшей земле.
- Встань, смертный. И садись у костра, а то, если ты помрешь от простуды, духи леса съедят мне весь разум, уж больно задобрил ты их.
Странник послушно сел на шкуру у костра. С отцом – драконом не шутят.
- А хорошую я сварил похлебку, согласись?
И уж совсем по-человечески икнул, переевший.
Человек согласно кивнул.
- Похлебка действительно получилась царская. Никогда такой вкусной не ел.
Эрифариус наскреб когтями какую то ветку и ловко расчленил ее на тонкие полосы, после чего привычно ковырнул в зубах.
- Люблю я готовить, смертный, только редко удается. Не так уж много таких безумцев как ты, готовых пуститься неизвестно для чего, в такой дальний и опасный путь. Последний, помнится, был лет 15 назад.
Странник насторожился.
- Не он ли принес охапку эдельвейсов в город торговцу?
Дракон, широко улыбаясь, кивнул.
- Ага, он самый. Только незадача, любимая не дождалась его и поскакала через костер с другим. Этот дурачок отдал цветы друзьям, а ведь мог стать богачом. Потом пошел на войну. Там и погиб. А хороший малый был.
Странник подозрительно посмотрел на него:
- А ведь ты, великий, знал, что любимая его не дождется, и не сказал ему?
Дракон еще раз кивнул.
- Я много чего знаю. Только не поверил бы он мне. Вы вообще ничему не верите, Спящий вас побери, пока нос к носу не столкнетесь с этим.
И оба замолчали.
Вторая звезда загорелась в небе, отметил для себя человек. Дома дети с колядками пошли от дома к дому, распевая старые песни, переодетые в медведей и других диких зверей, выпрашивая сладости и монетки.
- А почему притворялся магром, Отец?
Дракон пожевал свою палочку.
- А ты думал, я эдельвейсы просто так раздаю? Такие цветы могут принести самые достойные своим любимым. Или разбогатеть невероятно. Залезть на гору дело плевое. А вот пройти испытание…
Странник несогласно замахал рукой.
- Не такое уж плевое. Не к соседу в огород за васильками прыгать.
Эрифариус внимательно посмотрел на парня:
- Ты думаешь, 15 лет никто не пытался в горы пробраться? Пытались, еще как. Только цветы растут по моему желанию. Это тебе не редиска и не картошка, которую надо выкапывать в конце лета.
- И чем они прогневили тебя?
Дракон грустно уткнулся взглядом в землю.
- А дураки, потому что. Жадность сгубила их. Один пожелал дождаться смерти магра, то есть меня, и забрать его доспехи. Я притворился мертвым, так он раздевать меня начал. Ну, я по доброте душевной, наслал на него сразу пять медведей, чтобы не мучался долго. Другой вроде бы неплохой малый был, но когда тащил меня раненого к горам, устал, и бросил меня посреди пути. А потом сорвался в пропасть.
Струннику тоже стало грустно.
- А магмары, они сюда ходят?
- Ходят, - согласно кивнул Эрифариус. – Только за ними Стриагорн приглядывает. Он мастер всяких каверз.
Странник опять замолчал. На этот раз молчание затянулось надолго.
И дракон не выдержал первый.
- Ты это… Человек, домой не собираешься?
Парень отрицательно помахал головой.
- Куда я ночью попрусь на гору? Уже завтра.
- А зачем тебе на гору? – дракон в недоумении скосил глаза.
- Цветов набрать. Пусть поздно, но обрадую девушку.
Дракон залился раскатистым смехом.
- Глупый. Они за шалашом цветут уже с первой звезды. Иди, нарви. Только осторожнее, они нежные очень. И никому не рассказывай, что со мной виделся, не то все кинутся в горы. Я не клановая стряпуха всем готовить.
Дракон лениво поднялся и посмотрел на человека.
- Прощай парень. Надеюсь, увидимся только в битвах, и сюда ты больше никогда не вернешься.
Странник осторожно срезал стебли нежных маленьких цветов, таких хрупких с виду, но доставшихся ему такой дорогой ценой.

Амулет возвращения тускло сверкнул перед его глазами. Он не успел закрыть глаза, как шум веселящейся толпы накрыл его теплой волной.
Дом.
Сердце сладко защемило от вида детей, бегущих по улицам города. Ряженые окружили его и потащили плясать, но он скрылся в толпе.
Он шел к ней, а под плащом, на груди, согревал теплом своего тела охапку редчайших в мире цветов.
Перед ее домом он остановился. Надо было всего лишь открыть калитку, сделать пять шагов и постучать в дверь. Противный липкий страх проник под доспехи и закрался в душу.
«Вдруг она не одна? Вдруг откажет? Вдруг ее уже нет дома, и она ушла прыгать через костер?»
Но тут же в ушах раздался раскатистый смех дракона.
«Ты не побоялся зверья и гор, а калитку открыть боишься?»
Странник, как мальчишка покраснел, насупился и прошел во двор. В окнах горел свет. Чьи-то тени мелькали за нарядными занавесками, и потянуло запахом свежеиспеченных булочек с ежевикой.
Он набрал воздуха в грудь и постучался в дубовую дверь.
Страх сменился разочарованием, когда он увидел седобородого отца девушки. Глаза быстро окинули взглядом помещение, но ее не было видно.
Старик увидел на плече парня клановый знак и понимающе кивнул.
- Ее нет дома. Завтра уже по делам приходите. Она сегодня празднует.

Щемящая пустота заполнила его сердце. Ее нет дома.
ЕЕ НЕТ ДОМА.
Значит, она ушла с другим. Он точно знал, что прошлые годы в эту же ночь она всегда сидела дома, и никуда не уходила.
Значит, он обманулся, он сам себе придумал ее ласковые взгляды, ее волнение и беспокойства за него, когда он был ранен в бою. Она всегда обо всех беспокоилась в клане, а он, глупый, возомнил себе нечто большее.
Не чувствуя ног, Странник, бесстрашный воин, и растерянный, как потерявшийся на ярмарке ребенок, вышел за калитку и остановился. Он не знал куда идти. В клановый дом не хотелось, с собратьями он увидится завтра. Домой? У него не было дома, его родня жила далеко на юге. В корчму напиться и завалиться там на лавке спать? Да, это будет лучше всего. А эдельвейсы он завтра продаст. И станет богачом. Уйдет из клана и откроет свой собственный. Чтобы знала она, кого потеряла. Чтобы кусала себе потом локти, когда он женится на молодой, совсем не похожей на нее. А женится прямо сегодня. На первой встречной, которая не будет похожа на нее. Чтобы не карие, а голубые глаза просыпались с ним рядом, чтобы не темные волосы, а совсем белые, окутывали его по ночам, когда он будет ложиться спать на собственной подушке, в собственном клановом доме.
И он побрел в сторону костров за окраиной города..
- Странник!
Тихий окрик немного хриплого голоса. Он остановился как вкопанный, но повернуться боялся.
На плечо легла девичья рука и повернула его к себе.
Она. В домотканом платье, с распущенными волосами, прекрасная как грех.
Только легкая не застегнутая шубейка на ней и все. И рядом сородич, которого в это мгновение хотелось убить, который не раз спасал ему жизнь в бою, у которого на плече красовалась такая же волчья лапа, как и у него.
- Ты где был? – ласковый хриплый голос, словно яд проникал в его уши. – Мы за тебя волновались очень. Я волновалась, чуть с ума не сошла. Кто тебя так ранил? Чтоу тебя с руками, с лицом?
Он внимательно посмотрел в ее глаза. В них блестели слезы.
- А ты где была? – голос совсем не слушался, и был похож на воронье карканье.
Она смущенно покраснела.
- За медом ходила к соседке. Булочек напекли, а мед забыла купить. А потом зашла в клановый дом спросить, нет ли вестей о тебе, – кивнула на Охотника, стоящего рядом. - Он меня провел до дома, чтобы не приставали на улице. Я ведь без доспехов и без оружия.
Сородич улыбнулся, подошел к нему и по-братски радостно обнял.
- Смелее, парень, – шепнул ему в ухо, после чего попрощался и пошел в сторону площади, к веселящейся толпе.
Странник был готов сквозь землю провалиться.
Она ходила за медом. Она ходила в клановый дом, волновалась о нем, а он .. Он был на краю самой большой пропасти в своей жизни. Самой большой глупости.
И спросил, хотя ноги чуть не подгибались от страха, и липкий пот стекал по спине.
- Ты пойдешь со мной к кострам сегодня?
Она охнула, прижав хрупкие пальцы к губе.
- Пойдешь или нет? – он повторил вопрос, пристально глядя в эти родные ореховые глаза, с ужасом думая, что она сейчас откажет.
Она медленно к нему подошла и ткнулась лбом в плечо.
- Я думала, ты никогда уже не спросишь, - прошептала девушка, и совсем по-девичьи всхлипнула.
Горшок с медом упал в сугроб, он обнимал ее как сумасшедший, целуя раскрасневшееся от мороза лицо, целуя соленные слезы, и вспомнил.
Расстегнул плащ и засунул холодную руку за пазуху.
- У меня для тебя подарок.
Девушка удивленно вскинула на него глаза.
- Подарок?
Охапка свежих пахучих цветов, согретых его телом, появилась из- под плаща.
Девушка сделала шаг назад, глядя то на цветы, то на него. В одно мгновение стали понятны и его царапины на лице, и щетина на небритых щеках, и разбитые, обмотанные тряпицами пальцы, и порванный сбоку плащ.
А потом кинулась его обнимать, приговаривая сквозь слезы.
- Сумасшедший.. Сумасшедший, ты ведь мог погибнуть..
Часы на площади забили полночь.
Он взял ее нежное лицо в свои ладони, заглянул в прекрасные заплаканные глаза, поцеловал таким долгим сладким поцелуем, что у нее подогнулись ноги, и сказал:
- С Новым Годом, любимая.